Последнее лето - Анна Горяинова

– Вспомнила, как мы ловили кальмаров с Фэ.

Самир тоже усмехнулся:

– Да, помните, я ей кальмара бросил, чтоб в корзину убрала, а она как завизжит…

– Ага, а ты ей: «Тихо!» – на весь Д*****д. А Фэ тебе, еще громче: «Он же ползает!». И как отшвырнет его – обратно в море! – хохотала мадам Хасна.

– Ага. Кальмар такой, прыгает на нее по набережной – совсем ошалел от света, а она визжит!.. И как пнет его в воду! Я ее потом месяц Гринписом дразнил – улыбнулся Самир – Фэ – это сестра моя, Фарида – сказал он, повернувшись ко мне. – Всю ловлю тогда испортила! Нам пришлось с моста убегать, пока кто-нибудь не пришел и не увидел.

– Веселая была рыбалка, – улыбнулась мадам Хасна, глядя на дым.

– Самая веселая… – тихо сказал Самир куда-то в небо. Он лежал, откинувшись на подушки чилл-аута и скрестив руки за головой.

– Мадам Хасна? – произнес он после долгой паузы.

– Да?

– Вы правда хотите ловить кальмаров?

– Да, очень хочу.

– Давайте в среду пойдем. В среду будет отличная погода для кальмаров.

– Хорошо.

Мы снова молчали. И только ночь пела над головой.

– Пойду я домой, пожалуй, темно совсем, – произнесла мадам Хасна.

– Спокойной ночи, мадам Хасна. Вас проводить?

– Нет, спасибо, Самир. Спокойной ночи. И не забудь про кота!

– Не забуду, я же обещал. К вечеру будет вам кот, приходите.

Аристократичный силуэт мадам Хасны медленно таял в сумерках. Она обернулась и помахала нам от ворот. Мне послышалось, как тяжелый браслет снова звякнул у нее на руке.

18

У некоторых людей очень сложные лица. Вроде ничего такого в них нет, но вот мелькнет выражение – и покажет насквозь весь их характер. Удивительные лица, редкие лица.

Та женщина, которую я пыталась рисовать сегодня в кафе, была иногда очень похожа на овцу. Это ее лицо я пыталась поймать третий час, забыв про остывший суп, и вообще про все забыв. В конце концов тетка расплатилась и ушла, а у меня так ничего и не вышло. Я в досаде скомкала листок и бросила на стол. Ветер подхватил его и понес.

– Ух ты, прикольно! Зачем выкинула? – сказал Памба, который его поймал у самого входа.

– Да ничего не прикольно, – озлилась я на мир, – овца вертлявая, и руки еще дрожат.

– Гы, а я ведь ее знаю, и правда овца реальная. Что с руками, это после утра что ль? – довольно осклабился Памба

– Ну да.

– Но тебе хоть понравилось?

– Офигенно было.

И несмотря на боль во всем теле, дрожащие руки, покоцанные колени, килотонну проглоченной морской воды – мое третье утро на серфе реально было офигенным.

Памба и Кот – чуваки, с которыми я познакомилась в чилл-ауте у Сами, сегодня потащили меня в море на риф. Два дня до этого мы тренировались у берега «в пене». Точнее, тренировалась я. Коту с Памбой быстро надоедало стоять в воде по колено и дурными голосами орать: «греби-вставай!», и примерно минут через двадцать они усаживались под навесом курить и обсуждать знакомых девок.

– А мы тебе все показали, дальше просто вопрос практики, – сказал Памба, когда я с возмущением подошла к ним.

– Че вышла-то? Давай назад. Пока не поедешь, отсюда не уйдешь, – мрачно добавил Кот.

Еще минут через тридцать я снова вылезла из воды – я реально задыхалась, захлебывалась и ничего уже не соображала. Бросив доску у самой кромки прилива, я уселась на нее, с ненавистью глядя в море.

– Ну и че сидим, хлюпаем? Силы кончились, да? А не надо с морем бороться – ты ему противник не равный – рядом со мной сел Кот с бутылкой пива. Холодная бутылка, по запотевшему боку которой стекала вниз тяжелая капля, как магнитом притягивала взгляд. Кот посмотрел на меня, и сделал самую жестокую вещь на свете – с наслаждением из нее отхлебнул.

Конец ознакомительного фрагмента.